3 октября 2025 г. Ассоциация юристов Черноморско-Каспийского региона
совместно с Санкт-Петербургским международным криминологическим клубом и Ассоциацией юристов России
проводят международную конференцию «Человеческая психика в свете учения об индивидуальном преступном поведении»
С докладом «Межбытие как источник деструктивных навязчивых идей, формирующих преступную мотивацию» выступит Ханлар Джафарович Аликперов – доктор юридических наук, профессор, член Президиума Ассоциации юристов Черноморско-Каспийского региона (Баку, Азербайджанская Республика)
Беседа состоится по адресу:
Баку (Азербайджанская Республика), проспект Азадлыг, 1B, Hilton Hoteli, конференц-зал «Sevda»
Регистрация участников с 09:00, начало в 10:00 (время бакинское)
Беседа пройдёт в смешанном формате
ДЛЯ ОЧНОГО УЧАСТИЯ не позднее 15.09.2025 НЕОБХОДИМО ПРИСЛАТЬ НА АДРЕС ЭЛЕКТРОННОЙ ПОЧТЫ (Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.) СВОИ Ф.И.О.
Ссылка для онлайн-участия будет размешена за день до беседы
Выжимка из основного доклада
Х. Д. Аликперов (Баку, Азербайджанская Республика)[1]
Межбытие как источник деструктивных навязчивых идей, формирующих преступную мотивацию
Я хочу говорить правду о межбытие, которую сам ещё до конца не знаю,
но которую ищу не один год…
Эта мысль, слегка перефразированная и вынесенная мною в заголовок тезисов доклада, была озвучена в художественном фильме Федерико Феллини «Восемь с половиной». Она поразительно точно отражает моё душевное состояние, в котором я постоянно пребывал в процессе многолетних исследований проблем межбытия и производных от него назойливых идей и навязчивых поступков делинквентного характера. Дело в том, что когда семь лет назад я взялся за данный проект, то не знал, где берёт своё начало дорога, ведущая к истокам межбытия и производных от него назойливых идей и навязчивых поступков. Мне также неведомо было, что она ещё на стадии осевого времени была смыта ливнем человеческой недальновидности. Но, тем не менее, вот уже который год я беспрерывно ищу ответы на вопросы: что такое межбытие? какова его роль в механизме формирования преступной мотивации?
В ходе этих бесконечных философских рефлексий меня посетила мысль, что такая мотивация формируется не только под влиянием известных науке факторов, но порой и под натиском назойливых идей (обсессия) или навязчивых действий (компульсия) либо их симбиоза, вторгнувшихся в сознание человека против его воли и перманентно рецитирующих в нём. Это дало мне основание выдвинуть гипотезу, согласно которой деструктивное обсессивно-компульсивное состояние, не исключающее вменяемости и пробуждающее в человеке низменные пороки, является одним из источников зарождения у индивидуума девиантных устремлений, которые при наличии определённых условий трансформируются в конкретное преступное поведение. При этом преступная мотивация, формирующаяся под воздействием навязчивых идей/поступков, возникает у людей не только под влиянием издержек материальной, духовной, социальной и других форм проявления бытия, но и их особой разновидности – межбытия, то есть, инвариантной эндогенной субстанции, перманентно перемещающейся между физическим и духовным уровнями бытия человека (параллельная реальность).
Этот ноумен («вещь в себе» – И. Кант), как одно из латентных свойств внутреннего мира Homo sapiens (второе дно психики) со многими неизвестными переменными, ещё не был предметом специального исследования в философии уголовного права и криминологии, в силу чего многие его грани по сей день остаются неизведанными.
Между тем он реально существует и постижим на рациональном уровне познания, не зависит от субъективных восприятий человека, является автономным компонентом в ментальной структуре личности и активно манипулирует с её «Я», получает необходимую подпитку как извне, так и от когнитивных процессов, происходящих в сознании и подсознании человека, откуда черпает нужную информацию для генерации позитивных/негативных идей/решений, выступает одним из имплицитных качеств, потенциально присущих практически всем без исключения субъектам социума.
Другая особенность межбытия заключается в том, что оно, как правило, невосприимчиво или индифферентно к незыблемым социальным нормам (в т.ч. общепризнанным нравственным императивам), обладает, как минимум, четырьмя свойствами, не присущими ни основным, ни иным видам бытия человека, которые не являются результатом его осознанной деятельности, возникают внезапно и полностью завладевают сознанием индивида. Первое из них продуцирует инсайт, вещий сон, пророчество и т.д.; второе отвечает за становление и развитие неопасных для жизни и здоровья назойливых мыслей (например, неотступные призывы к дублированию ранее выполненных действий); третье – за зарождение социально порицаемых назойливых мыслей или желания-табу (к примеру, инцест); четвёртое – за формирование навязчивых устремлений криминального характера (например, навязчивое стремление убить бизнес-партнёра).
Предметом моего доклада является четвёртое свойство межбытия, субстрат которого состоит из синтеза издержек живой материи (к примеру, сбои или мутации в геноме человека), пороков духа (в частности, алчность, блуд), животных инстинктов человека (инстинкт убийцы, разрушителя и т.д.) и других мутагенов неизвестной этиологии, пробуждающих у человека социально неприемлемые, в том числе и делинквентные, идеи (желания), возведённые в ранг одержимости.
В ходе проведённых мною исследований установлено, что универсальным триггером активизации межбытия и производных от него назойливых идей и навязчивых поступков, чаще всего выступают внезапно всплывшие из глубинных пластов подсознания опредмеченные потребности (в т.ч. асоциальные) витального, духовного, материального и иного характера, когда-то возникшие у человека (включая и ранний возраст), но нереализованные в своё время по тем или иным причинам, вследствие чего они были приглушены или загнаны в подсознание, где пребывали в алертном состоянии в ожидании ситуации, благоприятной для их практической реализации. Из этого я сделал вывод, что корень обсессивно-компульсивного синдрома находится в самом человеке, и от него во внутреннем духовном пространстве индивида прорастают деструктивные ростки как обсессии, так и компульсии, которые со временем под влиянием различных социальных и эндогенных факторов трансформируются в конкретную антисоциальную девиацию.
В силу этого считаю, что расхожие утверждения о том, что навязчивые мысли/поступки – это из небытия, внушаются человеку свыше, носят трансцендентный характер и т.д., являются ошибочными, поскольку, убеждён, что межбытие есть имманентное свойство духовной природы человека. Поэтому обсессивно-компульсивное состояние я рассматриваю как объективную реальность, доступную познанию точно так же, как невидимые явления окружающей среды, например, воздух, радиоволны, атмосферное давление и т.д., существование которых a priori не требует доказательств.
Другая особенность рассматриваемого явления заключается в том, что его токсичные импульсы способны блокировать разум человека и его рефлексивные способности, вынудить «пуститься во все тяжкие». В частности, навязчивые идеи делинквентного характера могут бессознательно пробуждать в человеке абсурдные мысли, неспровоцированные агрессивные устремления, гипертрофированные желания, маниакальную решимость совершать скверные поступки и т.д.
Это объясняется тем, что, оказавшись в обсессивно-компульсивном состоянии (граничащем с физиологическим аффектом), сознание человека даёт системный сбой: у него искажаются мировоззренческие ценности, воля сковывается, внутреннее сопротивление и рациональный контроль затормаживаются, а адекватное восприятие действительности вытесняется (аменция), в результате чего он погружается в виртуальную реальность.
В частности, будучи в таком стрессорно-фантомном состоянии (перевернутая реальность), индивидуум отрешается от объективной действительности – выходит из привычной системы координат и впадает в исступленно-восторженный транс, он одержим объявшей его навязчивой идеей и всецело зациклен на желании её реализовать. Причем всё это происходит столь стремительно, что защитные функции психики парализуются, воля выходит из-под контроля – человек лишается возможности противостоять навязанным ему аморальным идеям и презренным поступкам, в силу чего слепо следует им. При этом он, как бы ни старался, порой не может выйти из этого состояния (за исключением форс-мажорных обстоятельств – смерть, арест и т.д.) до тех пор, пока не материализует навязанную ему ту или иную порочную идею или делинквентный поступок. Парадокс в том, что в этих случаях лицо осознаёт пагубность своих мыслей или действий (т.е. является вменяемым), но, тем не менее, не может преодолеть этот диссонанс, в силу чего «…нередко посягает даже на то, о чём оно и помышлять не смело ранее» (Томас Мор).
Ситуация усугубляется ещё и тем, что чем сильнее человек пытается подавить в себе обсессивные или компульсивные искушения, тем чаще они рецитируют в его сознании, становятся всё более агрессивными и непреодолимыми.
Деструктивное обсессивно-компульсивное состояние, перманентно возникающее у индивидуума, крайне негативно отражается не только на его психике и поведении, создаёт у него эмоциональную напряжённость, но порой сказывается в целом на криминогенной обстановке в обществе. Так, экспертные оценки показывают, что в числе ежегодно регистрируемых преступлений, как минимум, 20-25% приходится на деяния, совершаемые вследствие навязчивых идей или действий. При этом их наиболее высокий удельный вес наблюдается в структуре насильственных, корыстных и насильственных преступлениях сексуального характера.
Учитывая это, как и разноплановый характер рассматриваемого феномена, его исследование было осуществлено мною на мультидисциплинарном уровне. Такой комплексный подход позволил шаг за шагом проложить тропинку в неизведанные просторы межбытия и производных от него обсессии и компульсии, пролить свет на многие скрытые вопросы их патогенеза, попытаться постичь сущностную природу человека, оказавшегося в обсессивно-компульсивном состоянии, раскрыть особенности механизма возникновения и созревания у него преступной мотивации под влиянием навязчивых идей, распознать закономерности её трансформации в конкретный преступный замысел, выявить потаённые компоненты, участвующие в процессе перерастания девиантной мысли в индивидуальное преступное поведение.
Вместе с тем – об этом я подробно буду говорить в своём докладе – многие глубинные пласты патогенеза межбытия и производного от него обсессивно-компульсивного состояния остаются для меня неизведанными. Что касается накопленных на сегодняшний день знаний в рассматриваемой сфере, то их недостаточно даже для выработки философско-правовой дефиниции понятия «межбытие», которая адекватно отражала бы его сущностное содержание.
В силу этого вынесенная на рассмотрение участников беседы доктрина носит лишь пилотный характер, так как должна пройти всестороннее междисциплинарное обсуждение в научном сообществе преступностиведов.
Поэтому я с благодарностью приму конструктивные замечания и рекомендации коллег, что позволит пролить свет на многие неизведанные грани этой глобальной проблемы современной философии уголовного права и криминологии.
Отклики на тезисы доклада
А. А. Арямов (Москва, Россия)[2]
Уважаемый Ханлар Джафарович Аликперов в своём докладе продолжил исследование проблемного вопроса, который первоначально и поставил перед научным сообществом. Результатом проведённого им анализа стала монография «Межбытие как источник генерации преступной мотивации»[3]. (Несомненной заслугой докладчика является то, что он ввёл в научный оборот философско-правовую категорию «межбытие».)
В представленных нашему вниманию тезисах видно, как эволюционировал психологический сегмент авторской концепции. Х. Д. Аликперов задаёт вектор для научной дискуссии и дальнейших изысканий.
Отличительной чертой трудов Ханлара Джафаровича, в т.ч. и обсуждаемого доклада, является их междисциплинарность. Юриспруденция, философия, биология (генетика) и психология сформировали фундамент для глубокого и многостороннего анализа поведения преступника.
Большой интерес (с перспективой возможных исследований) представляет авторский тезис о невосприимчивости феномена межбытия (его индифферентности) к незыблемым социальным нормам. Это декларирует дискуссии о целеполагании таких классических правовых регуляторов, как уголовный запрет (в частности); о реальных возможностях/пределах правового регулирования (в общем).
В науках уголовно-правового цикла неоднократно поднимался вопрос о том, что исследование психологии преступника (его интеллекта и воли, мотивов и целей) не умещается в прокрустово ложе состава преступления (его субъективной стороны), что генерирование преступного поведения нельзя рассматривать как линейный процесс. Это сложное, объёмное, многоуровневое, динамически развивающееся явление, часто нарушающее в своём развитии законы формальной логики. Даже античные учёные имели более развитые представления о мышлении человека, чем те, что «субъект сознавал, предвидел и желал».
Академическая концепция психологической природы вины к реальной науке психологии непосредственного отношения не имеет. И на фоне такой гносеологической неопределённости Ханлар Джафарович предлагает своё видение проблемы: обсессивно-компульсивное состояние – есть объективная реальность, обуславливающая конкретное поведение конкретного человека в конкретных обстоятельствах; абсурдные решения человека могут логично вытекать из такого состояния; системный сбой сознания часто не случаен, а закономерен; часто воля не следует за сознанием, а определяет его...
Представляется вполне уместным назвать такой подход революционным. Перед нами великолепное научное произведение, которое приятно и интересно читать, оно заставляет думать.
Желаю Ханлару Джафаровичу успехов в его научном творчестве.
Я. И. Гилинский (Санкт-Петербург, Россия)[4]
С огромным интересом прочитал тезисы доклада Х. Д. Аликперова «Межбытие как источник деструктивных навязчивых идей, формирующих преступную мотивацию». Оригинально, необычно, основательно, как и другие труды Ханлара Джафаровича (вспоминаю разработку им «Электронных весов правосудия», апробированную, в частности, на заседании Санкт-Петербургского международного криминологического клуба 15.02.2019). Вместе с тем, к сожалению, не могу дать оценку этого нового труда Х. Д. Аликперова, поскольку… ничего в нём не понимаю… Наши пути с докладчиком в криминологии существенно расходятся, не пересекаясь. (Завершающая моя работа – «Неокриминология. Криминология постмодерна». СПб: Алетейя, 2025. 234 с.).
Да, с рядом утверждений Ханлара Джафаровича я полностью согласен. Например: «расхожие утверждения, что навязчивые мысли / поступки – это из небытия, внушаются человеку свыше, носят трансцендентный характер и т.д., являются ошибочными». Или: «будучи в таком стрессорно-фантомном состоянии (перевёрнутая реальность), индивидуум отрешается от объективной действительности – выходит из привычной системы координат и впадает в исступлённо-восторженный транс, он одержим объявшей его навязчивой идеей и всецело зациклен на желании её реализовать». Но оценить ход рассуждений Х. Д. Аликперова в целом не могу. Повторюсь: не понимаю.
Кстати, сам Ханлар Джафарович, усиленно разрабатывающий эту тему, признаёт: «Что касается накопленных на сегодняшний день знаний в рассматриваемой сфере, то их недостаточно даже для выработки философско-правовой дефиниции понятия «межбытие», которая адекватно отражала бы его сущностное содержание».
Желаю Х. Д. Аликперову дальнейших творческих успехов!
Г. Н. Горшенков (Нижний Новгород, Россия)[5]
Межбытие как объект криминологического умопостижения
С научным творчеством Ханлара Джафаровича Аликперова я в определённой мере знаком по ряду его новаторских научных работ и в какой-то мере по нашим «дистанционным» обменам откровенными мнениями. На этот раз с душевным трепетом стал вчитываться в авторский текст, чтобы осмыслить то, что заключает в себе трудноусваиваемая, надо сказать, выжимка доклада.
Первое, что меня заинтересовало, это ключевое слово в названии доклада – «межбытие». Я воспринял его вслед за Х. Д. Аликперовым – как ноумен («вещь в себе» – И. Кант) – в качестве одного из латентных свойств внутреннего мира Homo sapiens (второе дно психики). Об этом ноумене исследователь выразил желание говорить правду, которую, по его признанию, он знает не до конца. И это, считаю, хорошо: дойди исследователь до этого конца, или абсолютной истины, не иметь бы нам возможности вчитываться в сложную ткань научного проекта Ханлара Джафаровича. Какой смысл говорить о проблеме, которая уже решена?
Но этого не могло случиться ввиду действия закона расширяющегося незнания. Суть его проста: чем больше человек познаёт, тем больше расширяются горизонты его незнания. Вспомним «сократовы круги»: внутренний исходный круг – «Я знаю» (о чём говорю – о межбытии); второй внешний круг познания (приводящий неискушённого исследователя в недоумение) – «Я ничего не знаю». Я лично пришёл к такому выводу, прочитав выжимку доклада. И это мне не в укор, как и самому докладчику, или, например, Я. И. Гилинскому, также признавшему это в своём отклике: «К сожалению, не могу дать оценку этого нового труда Х. Д. Аликперова, поскольку… ничего в нём не понимаю». Правда слово «ничего» Яков Ильич употребил, я уверен, в силу самокритичного вердикта по отношению к себе. На самом деле он высказал идеи в поддержку докладчика, в частности поддержал его в пересмотре трансцендентного происхождения навязчивых мыслей; утверждения о стрессорно-фантомном состоянии индивидуума, инициирующего навязчивые идеи. Под этим и я с удовольствием подписываюсь.
Итак, Ханлар Джафарович представляет межбытие как особую разновидность форм проявления бытия, или неизменную эндогенную субстанцию, постоянно перемещающуюся между физическим и духовным уровнями бытия человека (параллельная реальность). Смущает термин «разновидность форм бытия». Философы рассматривают четыре формы: материальную, идеальную, социальную, духовную. Надо полагать, исследователь имеет в виду пятую, но эндогенную форму, т.е. межбытие.
Но вместе с тем эта субстанция неизвестной формы не имеет уровневого критерия, перманентно перемещается между двумя уровнями бытия: физическим и духовным. Загадочное для меня явление. Далее докладчик преодолевает незнание о трёх особенностях межбытия. Первая – не выделяется, о ней приходится догадываться: рассматриваемая сущность – автономный компонент в совокупности тех психических свойств, которые придают особый стиль мышлению, восприятию и поведению человека. Вторая особенность – невосприимчивость, или индифферентность к социальным и нравственным нормам. В ней четыре свойства, не присущие никаким видам бытия (кстати, требуется «статусное» пояснение понятий и функциональных особенностей: форм, видов, уровней бытия). Третья особенность заключается в её токсичных импульсах, способных блокировать разум.
Докладчик заключает, что в силу деструктивного воздействия межбытия на психику и поведение возрастают криминальные риски. Это подтверждается неприятной уголовной статистикой (20–25 % приходится на деяния, совершаемые вследствие навязчивых идей или действий).
Размышляя о предмете исследования, Ханлар Джафарович констатирует отсутствие более полных знаний о нём, затрудняющих, в частности, даже выработку философско-правовой дефиниции понятия «межбытие», которая адекватно отражала бы сущностное содержание этого ноумена. Безусловно, многолетняя разработка такой сложной мультидисциплинарной научной проблемы учёным, заслуживает одобрения и поддержки. Но в отношении конструктивных замечаний и рекомендаций по доктрине, которые Ханлар Джафарович готов принять с благодарностью, я таковых не нахожу, ввиду того, что «знаю, что ничего не знаю», однако поделюсь некоторыми идеями, которые всколыхнули во мне рассуждения маститого учёного.
Размышляя над категорией межбытие, я не стал бы рассматривать её как разновидность (форму, вид, уровень) бытия. «Межбытие» имеет значение расположения в пространстве, и это пространство я бы назвал межграничье, т.к. каждая форма бытия имеет границы, или ограничения. Причём выделяют внутренние ограничения, определяющие вещность как материальное свойство, так и вешние ограничения, замыкающие собой свойства бытия[6].
И здесь немалый интерес вызывают связи, пересечения свойств и т.п., интеграция которых порождает вихревые потоки энергии, оказывая либо деструктивное, либо конструктивное (вот оно, возникшее незнание – почему происходит разностороннее) воздействие на человека (феномен триггера – из терминологии докладчика).
Таким образом, представляется корректным рассматривать межбытие, межграничье как поле, пространство, в котором отнюдь не возникает нечто вещное, субстанциональное, а происходят какие-то процессы, точнее, какое-то движение. Например, возьмём мелодию как музыкально озвученный физический мир и ментальный – мир нематериальных объектов, а именно высших энергий, мыслей, идей… И вот в «межграничье» двух формы бытия происходит совместное движение, являя собой замечательное свойство бытия – гамму бытия земного[7], т.е. определённая последовательность звуков, представляющих механические колебания, или звуковые волны как физическое явление.
К этому уместно добавить утверждение О. Скачкова: «Межбытие – Бытие-среди…, Бытие-меж-Других… Межбытие – это базовый обобщающий экзистенциал»[8], т.е. динамичность существования человека, сложное движение – скорость происходящих процессов, изменений, роста как внутри личности, так и во внешнем мире. Во внешнем мире как бытии движение выражает жизнеобеспечивающую функцию. Без движения бытие «нежизнеспособно».
Межбытие некоторые авторы представляют как состояние бытия: «Межбытие – наслаждение, радость бытия»[9]. Здесь тем более форма (межбытие) и содержание (наслаждение) не соответствуют друг другу.
Все эти мыслительные зарисовки инициируют идею рассмотрения межбытия если не как метода, то как возможности изучения предмета настоящей доктрины в соответствии с криминологической целесообразностью (в аспектах причинности и противодействия преступности).
Необходимо обратить внимание исследователей на разработку прикладного характера доктрины, в соответствии со статусом науки криминологии. Это осуществить непросто. Как ни странно, в современной российской криминологии мы, учёные в значительной своей массе относительно преуспеваем в теоретическом аспекте исследований, нежели в прикладном. Можно сказать, следуем ошибочному принципу Ч. Ломброзо: «Мы трудимся не для юридического применения; учёные занимаются наукой ради науки, а не для практического применения, которое осуществляется не скоро»[10].
А вот Ф. Лист рассуждал по-другому, излагая свою позицию о причинности преступности: «Закон причинности существует только для воспринимаемых нашим интеллектом явлений. Вне их – царство веры. …Уголовное право иного фундамента, как детерминизм, иметь не может, притом не детерминизм как теория спекулятивной философии, но детерминизм, придающий значение без исключений закону причинности»[11]. Вот они две разновидности идеального бытия. И что можно сказать по поводу их сущности, опираясь на доктринальные положения о межбытии?
Хотел бы выложить Ханлару Джафаровичу «неприподъёмное» множество слов о его яркой личности – звезде на небосклоне науки, успешном исследователе, замечательном человеке, если бы не строгие рамки отклика. Желаю Вам, дорогой юбиляр, светлой жизни, безопасной дороги по ней, также молодцевато выглядеть в глазах научной общественности и не только! Новых Вам побед на научном фронте противодействия преступности!
А. М. Джафаров (Баку, Азербайджан)[12]
Учение о межбытие как новое направление в философии уголовного права и криминологии
Ознакомившись с тезисами доклада Ханлара Джафаровича[13], для меня стало очевидным, что он предлагает принципиально новую картину патогенеза преступности, онтологии индивидуального преступного поведения и механизма формирования преступной мотивации. Доктрина Х. Д. Аликперова «Межбытие как источник деструктивных навязчивых идей, формирующих преступную мотивацию» находится за рамками уголовного права и криминологии и не должна рассматриваться как очередное междисциплинарное исследование причин индивидуального преступного поведения.
Речь идёт о межбытие и производных от него назойливых идеях и навязчивых поступках криминального характера, которые автор рассматривает на различных уровнях: ретроспективном (уровень социального подхода к проблеме), сквозь призму философии и социологии права (уровень концептуализации), социальной диалектики (макроуровень), общественных отношений (мезоуровень), социальных противоречий (микроуровень), когнитивных процессов, наблюдаемых у лиц в период их пребывания в обсессивно-компульсивном состоянии (нейрофизиологический уровень), сравнительно-правовом (компаративистский уровень).
Эта фундаментальная многоуровневая проблема, которая всё больше приобретает глобальный характер, ранее не была предметом изучения ни в философии уголовного права, ни в теории уголовной политики, ни в криминологии. Поэтому вывод автора о том, что «этот ноумен, как одно из латентных свойств внутреннего мира Homo sapiens (второе дно психики) со многими неизвестными переменными, ещё не был предметом специального исследования в преступностиведении, в силу чего многие его грани по сей день остаются неизведанными» не вызывает сомнений.
Проблемы межбытия и производных от него обсессии и компульсии докладчик рассматривает с использованием фактологических, концептуальных и методологических средств различных школ философии и социологии, последних достижений психологии и психиатрии, нейробиологии и психофизиологии, теории сознания и других отраслей науки. Такой интегративный интеллектуально-творческий подход позволил автору представить уникальную доктрину, которая заставляет читателя, как писал Нильс Бор, «не только думать, но и мыслить», на рефлексивном уровне вникать в глубинные составляющие феномена преступности и её причин, заглянуть за границы устоявшихся взглядов на механизм формирования преступной мотивации, усомнится в истинности господствующей в теории криминологии концепции о социальных причинах преступности.
Исходя из этого, считаю верным мнение Ханлара Джафаровича о том, что «учение о межбытие есть новый виток в эволюции естествознания о преступности и содержит в себе краеугольный камень принципиально нового междисциплинарного научного направления, зарождающегося на стыке философии сознания и социологии уголовного права, юридической психологии и криминологии, нейробиологии и конфликтологии». Развивая это утверждение, автор отмечает: «предметом данного учения должны стать остающиеся пока под завесой тайны глубинные пласты рассматриваемой эндогенной субстанции, равно как и особенности механизма многоступенчатых когнитивных процессов, происходящих в ментальной структуре индивидуума под влиянием межбытия, которое посредством деструктивных навязчивых идей (обсессия) формирует у него непреодолимое желание совершить тот или иной делинквентный поступок (компульсия), предварительно ограничив его сознание и заблокировав разум»[14].
Много интересного в суждениях автора об особенностях когнитивных процессов, происходящих в сознании человека под натиском обсессивно-компульсивного состояния, токсичные импульсы которого блокируют его разум и рефлексивные способности. Этот процесс описан достаточно всесторонне и детально.
Особенно хотел бы выделить авторское видение сюжетно-композиционных особенностей внутреннего кризиса человека с участием его делинквентного желания и разума, оказавшегося в тисках обсессивно-компульсивного состояния.
Не могу пройти мимо импонирующей мне мысли докладчика о том, что корень обсессивно-компульсивного синдрома находится в самом человеке, и от него во внутреннем духовном пространстве индивида прорастают деструктивные ростки как обсессии, так и компульсии, которые со временем под влиянием различных социальных и эндогенных факторов трансформируются в конкретную антисоциальную девиацию.
Заслуживает внимания и утверждение Ханлара Джафаровича о том, что «обсессивно-компульсивное состояние является объективной реальностью, доступной познанию точно так же, как невидимые явления окружающей среды, например, воздух, радиоволны, атмосферное давление и т.д., существование которых a priori не требует доказательств. Поэтому расхожие утверждения о том, что навязчивые мысли/поступки – это из небытия, внушаются человеку свыше, носят трансцендентный характер и т.д., являются ошибочными, поскольку межбытие есть имманентное свойство духовной природы человека».
В то же время хотелось бы услышать во время доклада позицию автора по ряду существенных философско-правовых вопросов относительно данного ноумена и его роли в формировании преступной мотивации, не нашедших отражение в опубликованных тезисах. В частности, не до конца ясен вопрос о природе межбытия и его истоках, их месте и функциях в окружающем мире, который, как утверждают философы, в том числе и современные, основан на субстанциональном дуализме.
В заключение хочу поздравить Ханлара Джафаровича с наступающим юбилеем и пожелать ему крепкого здоровья, семейного благополучия и новых достижений в научной деятельности!
Г. С. Курбанов (Баку, Азербайджанская Республика)[15]
Научная революция профессора Аликперова
Профессор Ханлар Аликперов относится
к очень немногому числу учёных (их в мире менее пяти), которые углубляются в теорию криминологии,
владеют ею и развивают её.
Д. А. Шестаков.
Характеристика научной деятельности Ханлара Джафаровича Аликперова, использованная мною в качестве эпиграфа к настоящим размышлениям о тезисах его доклада, была дана выдающимся криминологом современности, заслуженным деятелем науки РФ, доктором юридических наук, профессором Дмитрием Анатольевичем Шестаковым 7 июня 2024 г. на заседании Санкт-Петербургского международного криминологического клуба[16].
Мне представляется, что столь высокая оценка вклада профессора Аликперова в современную теорию уголовного права и криминологии как нельзя лучше отражает неоценимую роль докладчика в развитии учений о преступлении и преступности, мотивации индивидуального преступного поведения, наказании и тайнах его бытия, равно как и в разработке других принципиально новых доктрин. Об этом свидетельствуют и вынесенные на суд преступностиведов тезисы его доклада.
Разумеется, как и любое новаторское исследование, доклад Ханлара Джафаровича породит немало острых дискуссий, в частности, среди философов и социологов, психологов и нейробиологов, специалистов в области уголовного права и криминологии. И это естественно, так как в тезисах доклада их автор сделал ряд очень смелых выводов, идущих вразрез с устоявшимися в философии и криминологии аксиомами. Здесь я имею в виду, прежде всего, его новое учение, которое опрокидывает утвердившуюся ещё со времён Пифагора и Сократа аксиому относительно мироустройства.
Как известно, на протяжении тысячелетий философы убеждали нас в том, что окружающий мир основан на материи и духе. Однако из тезисов доклада вытекает, что мироздание, по меньшей мере, троично, в силу чего, по мнению Ханлара Джафаровича, существует, как минимум, ещё одна субстанция. Профессор называет её межбытием.
Мне импонирует тезис докладчика о том, что «деструктивное обсессивно-компульсивное состояние, не исключающее вменяемости и пробуждающее в человеке низменные пороки, является одним из источников зарождения у индивидуума девиантных устремлений, которые при наличии определённых условий трансформируются в конкретное преступное поведение». «При этом преступная мотивация, – пишет автор, – формирующаяся под воздействием навязчивых идей/поступков, возникает у людей не только под влиянием издержек материальной, духовной, социальной и других форм проявления бытия, но и их особой разновидности – межбытия, то есть, инвариантной эндогенной субстанции, перманентно перемещающейся между физическим и духовным уровнями бытия человека (параллельная реальность)».
Не менее интересны выводы докладчика относительно триггеров активизации межбытия и производных от него назойливых идей и навязчивых поступков. По мнению Х. Д. Аликперова, таковыми «чаще всего выступают внезапно всплывшие из глубинных пластов подсознания опредмеченные потребности (в т.ч. асоциальные) витального, духовного, материального и иного характера, когда-то возникшие у человека (включая и ранний возраст), но не реализованные в своё время по тем или иным причинам, вследствие чего они были приглушены или загнаны в подсознание, где пребывали в алертном состоянии в ожидании ситуации, благоприятной для их практической реализации».
Достаточно важным представляется проведённый докладчиком тонкий анализ психологического портрета лица, находящегося в обсессивно-компульсивном состоянии. Автор пишет: «Будучи в таком стрессорно-фантомном состоянии (перевернутая реальность), индивидуум отрешается от объективной действительности – выходит из привычной системы координат и впадает в исступленно-восторженный транс, он одержим объявшей его навязчивой идеей и всецело зациклен на желании её реализовать. Причём всё это происходит столь стремительно, что защитные функции психики парализуются, воля выходит из-под контроля – человек лишается возможности противостоять навязанным ему аморальным идеям и презренным поступкам, в силу чего слепо следует им. При этом он, как бы ни старался, порой не может выйти из этого состояния (за исключением форс-мажорных обстоятельств – смерть, арест и т.д.) до тех пор, пока не материализует навязанную ему ту или иную порочную идею или делинквентный поступок».
В тезисах доклада много и других крайне значимых выводов. Но одно несомненно – «Межбытие как источник генерации преступной мотивации» войдёт в скрижали истории уголовного права и криминологии как мастер-класс, а её автор – как учёный, сумевший на междисциплинарном уровне решить ряд непостижимо сложных философско-правовых проблем преступностиведения, которые до этого не поддавались разрешению в течение многих веков.
Поэтому считаю, что данная глобальная доктрина Х. Д. Аликперова в равной степени представляет интерес и для философов, и для криминологов, и для социологов, и для психологов, и для нейробиологов, и для девиантологов, и для специалистов в области философии уголовного права и криминологии.
Пользуясь возможностью, от всей души поздравляю Ханлара Джафаровича с наступающим 75-летним юбилеем, желаю ему крепкого здоровья, семейного благополучия и новых свершений в его научно-творческой деятельности!
С. М. Марков (Хабаровск, Россия)[17]
Доктрина межбытия Х. Д. Аликперова в контексте «не-алиби» М. М. Бахтина
Что такое «межбытие» и какова его роль
в механизме формирования преступной мотивации?
Х.Д. Аликперов.
Требуется очень необычный ум,
чтобы взяться за анализ очевидного.
А. Уайтхед.
Учёный с мировым именем в области криминологии Х. Д. Аликперов представил на обсуждение преступностиведов свой оригинальный взгляд или, выражаясь философско-правым языком, дискурс-анализ источников преступности в новой доктрине – межбытие, основные положение которой раскрыты в его, можно сказать, юбилейной монографии «Межбытие как источник генерации преступной мотивации»[18]. Межбытие – авторский философско-правовой термин, заслуживающий одобрения и внедрения в дискурс причин преступности.
Доктрина Х. Д. Аликперова – это новая философско-правовая позиция в российской криминологии. Отчасти в ней обобщены идеи докладчика из ранее опубликованных им работ, в частности, монографии «Новый взгляд на преступление и наказание»[19], а также труда, подготовленного совместно с известным преступностиведом И. М. Рагимовым, «Истоки зарождения и формирования преступной мотивации»[20].
Тезисы о причинах преступности обсуждались ранее в Санкт-Петербургском международном криминологическом клубе, например, 22 апреля 2022 г. Новизна теории межбытия в том, что источники преступности, входящие внутрь межбытия, не были предметом специального исследования в философии уголовного права и криминологии, в силу чего многие их грани по сей день остаются неизведанными.
Гипотеза Х. Д. Аликперова (далее – Г). Деструктивное обсессивно-компульсивное состояние (обсессия и компульсия либо их симбиоз, не исключающих вменяемости) пробуждает в человеке преступные мотивации и является источником зарождения девиантного поведения, при наличии определённых социальных условий трансформируется в конкретное преступное поведение (делинкветность).
Г и её верификация (дискурс-анализ). 1) Преступная [латентная] мотивация зарождается внутри межбытия, то есть инвариантной эндогенной субстанции; перманентно перемещается между физическим и духовным уровнями бытия человека (параллельная реальность);
2) Эта параллельная [эндогенная] субстанция межбытия, в которой сидит как «вещь-в-себе» преступный ген, невосприимчива (или индифферентна) к незыблемым социальным нормам (в т.ч. нравственным императивам и правовым аксиомам).
3) Преступная [латентная] параллельная субстанция [когнитивная] внутри межбытия является причиной делинкветности, например, это инсайт и инцест.
4) Универсальным триггером активизации межбытия и производных от него преступных идей и навязчивых поступков выступают внезапно всплывшие из глубинных пластов подсознания опредмеченные потребности (асоциальные), возникшие у человека (в раннем возрасте), но не реализованные им.
5) Исходя из этих предпосылок, Х. Д. Аликперов делает логический вывод, что корень обсессивно-компульсивного синдрома находится в самом человеке, во внутреннем духовном пространстве индивида (личности), или внутри межбытия (см. аргументы №№ 2, 3), точнее – в условиях его патогенеза.
6) Х. Д. Аликперов выступает против теории небытия как источника преступной мотивации, т.к, по его мнению, оно трансцендентно, не может выступать причиной преступности. Другое дело, межбытие. Именно оно есть главная причина преступности (см. аргументы №№ 1, 2).
7) Навязчивые идеи делинквентного характера бессознательно пробуждают в человеке абсурдные мысли, агрессивные устремления, гипертрофированные желания, маниакальную решимость совершать скверные поступки (см. аргументы №№ 1, 3, 5).
8) Деструктивное обсессивно-компульсивное состояние рецитируется в сознании индивида, превращаясь в агрессивные и непреодолимые деструктивные идеи.
Summa summarum. Этот ноумен («вещь в себе», межбытие в латентном состоянии) есть преступный ген (у Х. Д. Аликперова – преступный геном агрессивности) внутреннего мира Homo sapiens.
Таким образом, источником преступности выступает не само по себе межбытие, а его патогенез, если читать внимательно две монографии Х. Д. Аликперова. Патогенез межбытия порождает обсессию и компульсию либо их симбиоз. Далее они выступают источниками преступного поведения (см. Г и аргументы №№ 1, 2, 4, 5). По мнению докладчика, геном преступности находится внутри межбытия (см. Г). Возможно, это тот самый 5-HTTLPR ген. У автора свой оригинальный подход. Он считает, что в природе человека (человечества) есть так называемый алертный «ген агрессивности» (максимально готовый к деянию – прим. С. М.)[21]. Как мне представляется, результаты проверки гипотезы во многом зависят от того, как мы определим преступный геном, или как мы бы будем его именовать.
Верификация гипотезы Х. Д. Аликперова. В центре внимания докладчика находится патогенез внутри межбытия (см. Г и аргументы), порождающий обсессию и компульсию либо их симбиоз, затем преступные отклонения, наконец, детерминанты преступности, но не их причины. Иными словами, я уточняю как логик, детерминанты – внутри межбытия, а причины – внутри общества. В качестве примера приведу изуверство вандалом картины Рембрандта «Даная» в Эрмитаже 15 июня 1985 г.
Наряду с диалектическим методом (восхождение от абстрактного к конкретному) докладчик в латентном варианте использует математическую индукцию со всеми вытекающими из неё умозрительными противоречиями. Как считал А. Уайтхед, «мы думаем в общем, но живём в деталях». В этом смысле в естествознании и гуманитарных науках приводится множество фактов деструктивных форм обсессии и компульсии, подтверждающих теорию докладчика.
В целом же, новые идеи Х. Д. Аликперова в криминологии малоисследованы, в них затрагиваются онтологические, когнитивные, социологические и психологические проблемы преступности. Методологическая основа доклада заслуживает высокой оценки.
Ханлар Джафарович ставит под сомнение авторитет академической теории о социальных причинах преступлений: на самом деле преступления, как проявление крайней формы зла, детерминированы не только социальными факторами; в ряде случаев преступление выступает как генетически обусловленная закономерность; этот негативный ген должен активироваться в благоприятной для себя социальной среде обитания[22].
Попробую верифицировать гипотезу докладчика. С этой целью введу в неё теорию «не-алиби» М. М. Бахтина. По мнению М. М. Бахтина, поступок (содеянное) всегда сопричастный акт в «не-алиби» бытии, исходящий из его личного (индивидуального) существования (в теории Х. Д. Аликперова – межбытия). Или: 1) «я-для-себя»; 2) «я-для-другого»[23]. Не случайно автор столкнулся с проблемой «деяний» в своём новом труде, предложив собственную дефиницию «преступлений».
Из внутренней архитектоники «не-алиби» созидается какой-либо акт-деяние или противоправное деяние (добро или зло). «Акт нашей деятельности, нашего переживания, как двуликий Янус, глядит в разные стороны: в объективное единство культурной области и неповторимую единственность переживаемой жизни («не-алиби» бытия – прим. С.М.)»[24]. Таким образом в теории Х. Д. Аликперова (в связи с неясностью позиции «небытия») разрешается кантовский нравственный конфликт.
Поступок всегда является ответственным нравственным актом или безответственным. Из этого конфликта возникает возможность девиации (исходя из позиции докладчика). Как считает А. А. Гусейнов, философия поступка и наказания должна рассматриваться изнутри «не-алиби», или, добавим, межбытия Х. Д. Аликперова[25] [5, с. 66]. В противном случае поступок-деяние в фундаментальном конфликте между жизнью и культурой окажется исключительно культурным феноменом без особой индивидуальности. Это значит, что мы антиномизм межбытия не разрешим ни онтологическим способом, ни аксиологическими ценностями или, как пишет А. А. Гусейнов, окажемся в положении короля Лира.
Через архитектонику поступка «не-алиби» (деяния) имеет смысл далее в перспективе развивать учение о межбытии как об источнике преступности и девиантного поведения. Доктрина Х. Д. Аликперова как раз ведёт нас в философию поступка «не-алиби» и преступлений потому, что она вытекает из глубин русской философии Ф. М. Достоевского, а от неё идёт в криминологию. В любом случае, согласимся с А. А. Гусейновым: «я-для-себя» в «не-алиби» – центр измерения поступка (деяния) и любой его активности (физической и духовной). Этой проблеме следует уделить внимание в исследованиях.
Верификация гипотезы показывает её дееспособность как новой криминологической теории. Что касается гена, то в «не-алиби» Бахтина («межбытии» Аликперова) внутренний ген преступности предполагается. Однако его реализация зависит от той социальной среды, в которой воспитывается, обитает и осуществляет своё «Я» («не-алиби» по М. М. Бахтину) независимо от национальности и вероисповедания, материального и семейного положения, образования и занимаемой должности[26].
Диспуты о причинах преступности и делинквентного поведения всегда будут актуальны как для криминологов-юристов, так и для социологов-философов.
В заключение хочу поздравить Ханлара Джафаровича с наступающим юбилеем, пожелать ему крепкого здоровья, дальнейших творческих достижений и успешной презентации новой доктрины!
И. М. Рагимов (Баку, Азербайджанская Республика)[27]
Новый взгляд на источники генерации преступной мотивации
Знакомство с новой доктриной профессора Аликперова о межбытие опрокидывает многие господствующие в теории уголовного права постулаты о психологической природе вины и механизме индивидуального преступного поведения. Как справедливо отмечает А. А. Арямов, академическая концепция психологии преступника не умещается в прокрустово ложе состава преступления (его субъективной стороны), в силу чего она к современной науке психологии непосредственного отношения не имеет[28].
В тезисах своего доклада Ханлар Джафарович сквозь призму межбытия[29] и производных от него назойливых идей (обсессия) и навязчивых поступков (компульсия) либо их симбиоза показывает, как исходящие из межбытия токсичные импульсы способны блокировать разум человека и его рефлексивные способности, вынудить «пуститься во все тяжкие».
По мнению докладчика, «навязчивые идеи делинквентного характера могут бессознательно пробуждать в человеке абсурдные мысли, неспровоцированные агрессивные устремления, гипертрофированные желания, маниакальную решимость совершать скверные поступки. Будучи в таком состоянии (перевёрнутая реальность), индивидуум отрешается от объективной действительности – выходит из привычной системы координат и впадает в исступленно-восторженный транс, он одержим объявшей его навязчивой идеей и всецело зациклен на желании её реализовать. Причём всё это происходит столь стремительно, что защитные функции психики парализуются, воля выходит из-под контроля – человек лишается возможности противостоять навязанным ему аморальным идеям и презренным поступкам, в силу чего слепо следует им»[30].
В тезисах достаточно тонко описаны и психологические процессы, происходящие в сознании человека, находящегося под натиском назойливых идей или навязчивых действий: сознание даёт системный сбой; искажаются мировоззренческие ценности; воля сковывается; внутреннее сопротивление и рациональный контроль затормаживаются; адекватное восприятие действительности вытесняется, в результате чего он погружается в виртуальную реальность[31].
Другими словами, когда человек пребывает в подобном стрессорно-фантомном состоянии (часто граничащем с физиологическим аффектом), его свобода воли существенно подавляется (т.е. налицо все признаки ограниченной вменяемости). А это, в свою очередь, порождает резонный вопрос: следует ли на законодательном уровне обсессивно-компульсивное состояние, под натиском которого было совершено преступление, признать обстоятельством, смягчающим наказание?
В тезисах доклада есть немало и других интересных положений и выводов: о негативном влиянии обсессивно-компульсивного состояния на криминогенную обстановку в обществе; авторская типологизация форм проявления межбытия и др. Несомненно, все эти сложные философско-правовые вопросы станут предметом обсуждения на международной конференции «Человеческая психика в свете учения об индивидуальном преступном поведении», посвящённой 75-летию докладчика – выдающегося азербайджанского криминолога.
Р. Р. Рахмаджонзода (Душанбе, Республика Таджикистан)[32]
Фундаментальный проект комплексного изучения проблем «межбытия»
Моё знакомство с Ханларом Джафаровичем Аликперовым состоялось на конференции «Проблемы борьбы с преступностью на пространстве Евразии» (10 мая 2024 г.), проведённой под эгидой Союза криминалистов и криминологов в Академии МВД Республики Таджикистан. На ней был представлен значимый проект докладчика «Электронные весы правосудия».
Ознакомившись с тезисами доклада «Межбытие как источник деструктивных навязчивых идей, формирующих преступную мотивацию», отмечу, что идеи Ханлара Джафаровича представляют явный интерес для криминологии; поддерживаю его междисциплинарный подход к исследованию, а также основополагающие выводы.
Как представляется, понять проблематику межбытия докладчику помогают его богатый научный и жизненный опыт, мудрость, глубокие криминологические знания, в том числе проблем, связанных с преступным поведением индивида.
Желаю уважаемому Ханлару Джафаровичу отличной презентации его доктрины на международной конференции, а также, как будущему юбиляру – крепкого здоровья, успехов, оптимизма и творческого долголетия!
Ж. Т. Тощенко (Москва, Россия)[33]
Тезисы доклада Х. Д. Аликперова «Межбытие как источник деструктивных навязчивых идей, формирующих преступную мотивацию» представляют собой оригинальный авторский подход к поиску нерешённых проблем многих социальных наук: философии, социологии, психологии. Интересно, что к этому поиску подключились и правоведы.
Напомню, в философии обозначенные проблемы межбытия решались многими способами, в том числе путём использования феномена симулякра. В социологии этот аспект нашёл отражение в исследованиях парадоксального сознания и поведения. В психологии многое сделали специалисты, изучающие проблемы бессознательного.
В тезисах много внимания уделяется анализу влияния назойливых, навязчивых идей и, соответственно, порождённым ими действиям, их натиску и влиянию на происходящие в обществе процессы, в особенности, применительно к области права. Убедительности сделанным докладчиком выводам придаёт использование им выработанных в философии таких понятий как вещь в себе и ноумен. Последнее отражает то представление, что требуется подходить к анализу как умопостигающей сущности при опоре не только на имеющуюся, но и на латентную информацию. На наш взгляд, юриспруденция также сталкивается не только с очевидно регистрируемыми явлениями, имеются многие аспекты реальной жизни, которые находятся за кадром, вне непосредственного восприятия и фиксируемых фактов.
Именно промежуточность и даже противоположность в сочетании существующих идей, помыслов и намерений даёт основу для появления такой реальности, которую можно назвать межбытием. Такой подход позволяет видеть необычные сочетания – от обычного противоречивого состояния сознания и поведения человека до возможных преступных действий.
В тезисах имеются и другие новаторские идеи и соображения. Я имею ввиду рассуждения докладчика о параллельной реальности, об обстоятельствах по блокировке разума человека и других проблемах, в том числе и дискуссионного характера.
Предложенная Х. Д. Аликперовым логика анализа позволяет мне как социологу рассматривать предложенные им причины появления бытия применительно к праву с точки зрения реальных событий, происходящих и случающихся в текущей общественной жизни. Как, например, объяснить такой факт, что представитель правоохранительных органов одновременно может являться и представителем государственных интересов (одна форма бытия) и в то же время участником преступной группы (другая форма бытия). Почему это случилось? Какие причины приводят к тому, что представитель органов правопорядка сочетает эти взаимоисключающие установки и даже определённое время сосуществует в них?
Не менее сложная коллизия для понимания межбытия возникает у судьи, который рассматривает преступное деяние и в то же время регистрирует у преступника проявление и нравственных черт по отношению к семье и даже к ряду других поступков в жизни. И реальным становится тот факт, что преступник может существовать в своём межбытии, сочетающем как общечеловеческие нравственные установки, так и ориентации (или навязчивые идеи) преступного поведения. То есть симбиоз противоречивых идей и действий порождает специфические формы межбытия, которые трудно оценить однозначно, и что нередко в такой ситуации, на мой взгляд, порождает судебные ошибки.
Но есть немало промежуточных форм сознания и поведения людей в процессе трудовой и повседневной жизни, которые можно отнести к межбытию. Они порождают то, что в философии и социологии называют нравственным выбором. Это так называемая ситуация, когда перед личностью встают вопросы: как сделать? как поступить? чего придерживаться в сложной жизненной ситуации? Одно дело, если это касается незначительных поступков, например, отказа занять определённую позицию в споре между людьми по трудовым или межличностным отношениям. Другое дело, если человек стоит пред выбором, как поступить в отношении насилия или предательства, когда происходит раздвоение личности, и на кону стоит жизнь. Эта ситуация порождает, например, такой феномен как коллаборационизм, в котором происходит противостояние прежних жизненных ориентиров и новых, предпочитаемых или вынужденных жизненных обстоятельств. Такое состояние тоже порождает межбытие, которое, как правило, приводит к жизненному краху, как несоответствие существующим ценностям и установкам у преобладающей части народа.
Эти отдельные замечания продиктованы тем, что в тезисах затронут весьма важный теоретический вопрос, трактовка которого изначально носила философский и психологический характер, а потом была в известной степени проанализирована социологами. Но проблема межбытия приобретает и правовой характер, так как усложняющаяся жизнь общества и человека требует, чтобы в правоприменительную практику были внесены (или учтены в ней) новые аспекты, связанные с современными проблемами существования государства.
Могу предположить – что нашло отражение в тезисах и рассуждениях Х. Д. Аликперова – необходимо осуществить следующий шаг: попытаться классифицировать или типологизировать все проявления межбытия, так как они имеют различные исходные причины и порождаются самими различными обстоятельствами. Более того, возможно правовое осмысление и таких проблем как добро и зло, которые, будучи прерогативой философии, на наш взгляд, стучатся в двери юридического постижения при решении проблем межбытия.
Ждём Ваши отклики на тезисы доклада, Вы можете присылать их на адрес Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
[1] Ханлар Джафарович Аликперов – доктор юридических наук, профессор, член Президиума Ассоциации юристов Черноморско-Каспийского региона (Баку, Азербайджанская Республика); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
[2] Андрей Анатольевич Арямов – д.ю.н., профессор, проректор по научной работе Российского государственного университета правосудия им. В. М. Лебедева (Москва, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
[3] Аликперов Х. Д. Межбытие как источник генерации преступной мотивации. Предисл. профессора А. А. Арямова. Послесл. профессора Г. С. Курбанова. СПб.: Изд-во «Юридический центр», 2025. 264 с.
[4] Яков Ильич Гилинский – д.ю.н., профессор, профессор кафедры уголовного права РГПУ им. А. И. Герцена (Санкт-Петербург, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
[5] Геннадий Николаевич Горшенков – д.ю.н., профессор, почётный профессор Санкт-Петербургского международного криминологического клуба, профессор кафедры уголовного права Нижегородского государственного университета им Н. И. Лобачевского (Нижний Новгород, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
[6] Шкарупа В. М. Бытие и граница // Вестник Омского университета. 2004. № 3 (33). С. 80.
[7] Синельникова Л. Н. Ризома и дискурс интермедиальности // Вестник РУДН. Серия: Лингвистика. 2017. Т. 21. № 4. С. 809. С. 805—821.
[8] Скачков О. Экзистенциалы Бытиэ/то, судьба Бытиэ/то. URL: https://vk.com/@daseinskachok-ekzistencialy-bytieto-sudba-bytieto (дата обращения: 09.06.2025).
[9] Управляйте эмоциями, наслаждаясь жизнью. URL: https://www.epochtimes.ru/zhizn/vkus-zhizni/upravlyajte-emotsiyami-naslazhdayas-zhiznyu-158424/?utm_referrer=https%3A%2F%2Fyandex.ru%2F (дата обращения: 09.06.2025).
[10] Ломброзо Ч. Новейшие успехи науки о преступнике (пер. с ит. С. Л. Раппопорта, предисл. Л. М. Берлина). С.-Петербург: Н. К. Мартынов, 1892. С. 31.
[11] Лист Ф. Задачи уголовной политики. Преступление как социально-патологическое явление / Сост. и предисл. В. С. Овчинского. М.: ИНФРА-М. 2004. С. 87.
[12] Азер Мамедович Джафаров – доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Азербайджана, член Судебно-правового совета Азербайджанской Республики; e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
[13] Аликперов Х. Д. Межбытие как источник деструктивных навязчивых идей, формирующих преступную мотивацию. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/491-vosproizvodstvo-prestupnosti (дата обращения: 05.06.2025).
[14] Аликперов Х. Д. Межбытие как источник генерации преступной мотивации. Предисл. профессора А. А. Арямова. Послесл. профессора Г. С. Курбанова. СПб.: Изд-во «Юридический центр», 2025. С. 177.
[15] Габиль Сурхаевич Курбанов – д.ю.н., профессор (Баку, Азербайджанская Республика); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
[16] 7 июня 2024 г. беседа «Философия преступности и противодействия ей». URL: https://www.criminologyclub.ru/home/obschie-kriminologicheskie-novosti/video/474-7-iyunya-2024-g-beseda-filosofiya-prestupnosti-i-protivodejstviya-ej (дата обращения: 31.05.2025).
[17] Сергей Михайлович Марков – к.филос.н., доцент, доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Дальневосточного филиала Российского государственного университета правосудия (г. Хабаровск) имени В. М. Лебедева; e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
[18] Аликперов Х. Д. Межбытие как источник генерации преступной мотивации. Предисл. профессора А. А. Арямова. Послесл. профессора Г. С. Курбанова. СПб.: Изд-во «Юридический центр», 2025. 264 с.
[19] Аликперов Х. Д. Новый взгляд на преступление и наказание. СПб.: Изд-во «Юридический центр», 2022. 189 с.
[20] Рагимов И. М., Аликперов Х. Д. Истоки зарождения и формирования преступной мотивации (социологические, психологические и криминологические аспекты) // Экономика. Право. Общество. 2023. № 8 (2). С. 9–20.
[21] Аликперов Х. Д. Межбытие как источник генерации преступной мотивации. Предисл. профессора А. А. Арямова. Послесл. профессора Г. С. Курбанова. СПб.: Изд-во «Юридический центр», 2025. С. 22, 135–136.
[22] Аликперов Х. Д. Межбытие как источник генерации преступной мотивации. Предисл. профессора А. А. Арямова. Послесл. профессора Г. С. Курбанова. СПб.: Изд-во «Юридический центр», 2025. С. 21.
[23] Бахтин М. М. К философии поступка // Собр. соч.: В 7-ми томах. Том. 1. М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 1997–2012. С. 7–68.
[24] Бахтин М. М. К философии поступка // Собр. соч.: В 7-ми томах. Том. 1. М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 1997–2012. С. 46.
[25] Гусейнов А. А. Философия поступка как первая философия (опыт интерпретации нравственной философии М. М. Бахтина) // Вопросы философии. 2017. № 6. С. 66.
[26] Аликперов Х. Д. Межбытие как источник генерации преступной мотивации. Предисл. профессора А. А. Арямова. Послесл. профессора Г. С. Курбанова. СПб.: Изд-во «Юридический центр», 2025. С. 101– 102.
[27] Ильхам Мамедгасанович Рагимов – доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Азербайджана, иностранный член Российской Академии наук, президент Ассоциации юристов Черноморско-Каспийского региона: e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
[28] Арямов А. А. Отклик на тезисы доклада Х. Д. Аликперова. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/491-vosproizvodstvo-prestupnosti (дата обращения: 05.06.2025).
[29] Автор под этой новой философско-правовой категорией подразумевает инвариантную эндогенную субстанцию, перманентно перемещающуюся между физическим и духовным уровнями бытия человека.
[30] Аликперов Х. Д. Межбытие как источник деструктивных навязчивых идей, формирующих преступную мотивацию. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/491-vosproizvodstvo-prestupnosti (дата обращения: 05.06.2025).
[31] Там же.
[32] Рифат Рахмаджон Рахмаджонзода – д.ю.н., доцент, заместитель начальника Академии МВД Республики Таджикистан по науке (Душанбе, Республика Таджикистан); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
[33] Жан Терентьевич Тощенко – д.филос.н., профессор, член-корреспондент РАН, Российский государственный гуманитарный университет, Институт социологии ФНИСЦ РАН (Москва, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.